Мы стояли над рекой Сулой в саду Федора Ивановича Сидоркина и слушали тишину. Как хорош сад, взлелеянный руками этого человека, даже в зимний день! Каков же он летом? А ведь сорок лет назад здесь все сотрясалось от грома войны. Вон на том крутом берегу располагалась его артиллерийская батарея. И солдаты, глохнувшие от артиллерийских залпов, мечтали о тишине.
Все, что напоминало о доме, мирной жизни, казалось далеким, несбыточным. Ветеран вспоминает: в часы затишья бегали они к растущим неподалеку грушам, набирали полные карманы мелких зеленых плодов и с наслаждением ели. Федор Иванович улыбается:
— Жесткие были, кислые, а ведь казались слаще сахара!
Кончилась война. Демобилизованный артиллерист приехал сюда же, в Лубны, и до сих пор живет совсем близко от той гремящей высоты. А те груши до сих пор не забыл. И более 30 лет потратил на то, чтобы груши в здешних» местах приносили крупные, сочные, сладкие плоды.
Он пригласил в дом и рассыпал перед нами на столе много-много груш. Ни одна из них не повторяла другую. Самые разные и по окраске, и по форме — одни сильно вытянутые, другие наоборот столь округлы, что с яблоками спутаешь. Попробовали на вкус — не спелые. В декабре-то! Хозяин пояснил — все груши дозревают к февралю, а его самые любимые Оливье-де-Серр — даже к маю. Федор Иванович и хотел завести сорта, которые бы здесь, в Луб-нах, созревали в самые поздние сроки, ведь летом и осенью фруктов и без груш хватает. А вот абрикосы наоборот подбирал самые ранние. В других садах только завязь, а он уже плодами Краснощекого внуков угощает.
Дед старается, чтобы интерес ребятишек к саду не ограничивался фруктами на столе. Однажды весной, когда он возился у привитой на вишне черешни, подошла к нему шестилетняя внучка и вызвалась помочь. Он дал девочке специально для нее сделанную лопаточку и показал, как проложить канавку для полива. Когда поспел урожай, пришли в гости его трое внучат, подвел дед их к деревцу и, угощая черешней, сказал, что плоды выросли вкусными, потому что внучка помогла. Теперь она уже школьница, но с тех пор всегда просит дать работу в саду. По ее примеру и младший внучек берется помогать. Хочется Федору Ивановичу, чтобы внуки так же, как и он, всерьез увлеклись садом. Надо сказать, что они уже и сейчас разбираются в сортах.
— Сам я в детстве и яблок настоящих не пробовал,— говорит Федор Иванович.— У нас в Симбирской губернии и сада своего не было, а у соседей одни ранетки-полукуль-турки росли. Помню, отец привезет с ярмарки одно крупное яблоко, отрезаем от него по кусочку и пьем с ним чай, растягивая удовольствие на неделю.
Когда Федор Иванович после войны занялся садоводством, в Лубнах плодовых насаждений оставалось совсем мало. Федор Иванович за эти годы испытал у себя в саду в лесостепной зоне Украины только яблонь и груш более 300 сортов. И акклиматизацией занимался, выращивая из семян такие культуры, о которых здесь раньше и не слышали.
Надо заметить, что сад его растет не в самых лучших условиях. Грунтовые воды залегают так высоко, что даже выходят наружу, и в малиннике бьет родничок. Да и почвы не больно богатые. Урожаи же садовод собирает ежегодно очень хорошие. Нелегко это, конечно, дается.
Забот всегда хватает. А сколько всякой литературы приходится перелистать. На полках у него тома Мичурина, Симиренко, Тимирязева. Вот и сейчас, раскрывая «Помологию» то на одной, то на другой странице, Федор Иванович рассказывает о тех сортах, с которыми работал.
Он обращается к селекционерам Украинского института садоводства, Никитского ботанического сада, Млиевской, Краснокутской, Россошанской станций и получает черенки, как говорится, из первых рук. Потом информирует авторов, как ведут себя созданные ими сорта на Полтавщине.
— Напрасно нас, любителей, мало используют ученые для испытания новых сортов. Мы бы могли провести его в самых широких масштабах, в самых различных условиях.
Мы говорили об урожаях, которые в Лубнах в иные годы бывают обильными. К примеру, в 1982 г. в местных садах было изобилие яблок. У многих образовались немалые излишки, а сдавать их на приемный пункт удавалось с большим трудом. Бывало и так: заготовители объявят прием — садоводы нагрузят ручные тележки и везут яблоки к пункту вечером занять очередь. И только к концу следующего дня сдадут, а не сдадут — в овраг сбросят, не везти же назад. Правда, можно сдать сушеными зимой, но разве не лучше для всех получить от садоводов плоды свежими, прямо из сада?!
Федор Иванович считает, что в местных садах можно было бы выращивать более ценные сорта, чем сейчас. Он в этом убедился на собственном опыте. «Но, к сожалению,— досадует — немногие садоводы к тому стремятся». За черенками к Федору Ивановичу приезжают из дальних областей Украины, а в соседних садах плодовые деревья не лучших сортов.
Мечтал он в войну, чтобы у калитки его дома цвела черемуха. А ныне у него в саду не только душистая черемуха, но и всякие редкости: пекан и другие орехи, актинидия, иссоп, мелисса, удивительные цветы. Даже зимой в комнате мы любовались роскошным гип-пеаструмом с ярко-красными крупными цветами. По заказу хозяина он цветет четыре раза в год: к дню рождения дочери, Новому году, 8 Марта и самому радостному для бывшего фронтовика празднику — Дню Победы.
…Александр Гринь — человек другого поколения, которому не пришлось воевать, но и ему дорого мирное небо над землей. Он хочет его не только для себя и своей шестилетней дочки, но и для ребят, которых учит в ПТУ.
Страсть к птицам у него с детства. Увлечен ими настолько, что, кажется, понимает их язык. И они, наверное, чувствуют доброе к себе отношение. Однажды на его голубя набросился ястреб. Голубь кинулся к хозяину, вышедшему на огороды, как к спасителю — уткнулся ему в плечо. А в армии, когда служил на южной границе, приручил семью диких кекликов и они ходили за ним по пятам. Мечтал тогда молодой пограничник: когда вернется домой, заработает денег и заведет у себя целый двор птиц — и домашних, и диких.
В Прилуках, на Черниговщине мы долго разыскивали его дом. Забрели на какие-то огороды, которые тянулись к заболоченному лесу. Из-под неглубокого снега торчали унылые остатки кукурузных стеблей, капустные кочерыги и между ними вышагивали важные грачи — может быть, наши, московские, прилетели сюда зимовать. Вдруг со двора одного из домов через изгородь перемахнуло что-то яркое, синее и опустилось рядом с грачами. Вгляделись — павлин. Он-то и указал нам где живет Гринь.
Знали мы, что у Александра Петровича есть эти птицы, но думали одна-две и, как в зоопарке,— в вольерах — редкая же птица. А тут свободно, без всяких загородок спокойно разгуливали шесть или семь павлинов.
К нам вышел высокий, светловолосый молодой человек в спортивной куртке. Мы представились и попросили показать птичий двор. Впрочем, обитатели его уже вертелись под ногами: кремовая и голубая цесарки с крошечными верткими головками вместе с величественным петухом кохинхиной отыскивают что-то в сене; карликовая черная курочка с белым хохлом — голландской белохохлой породы жалась к компании бронзовых индеек, надеясь погреться возле них; куда-то гурьбой направились курица-брама и дикие утки. Среди пернатой братии резвились, заигрывая с птицами, рыжая кошка и черный щенок. И на всю эту суету спокойно поглядывали с забора дикая индейка и куропатка.
— Вот это коллекция!— поразились мы.
— Это еще не все!
И по тону хозяина мы поняли, что нас здесь ждет еще какой-то сюрприз. Вслед за ним по шаткой приставной лестнице взобрались на чердак. Здесь чисто, тепло, сухо. Чердак поделен надвое. В одном отсеке живут голуби разных пород, в другом (нет, все-таки это необыкновенная коллекция!)… фазаны четырех видов — серебристые, золотистые, маньчжурский и кавказский. Самки скромного оперения, а самцы — ослепительного, яркого. У серебристого лицо и гребень будто вырезаны из алого бархата, а у золотистого — не оторвешь взгляда от пылающей желтой шейки. Фазаны — южане, поэтому хозяин с началом зимы переводит их со двора на чердак, где потеплее. Здесь им и безопаснее: на них, случается, нападают ястребы, прилетающие в Прилуки зимовать.
При таком многообразии видов и пород усложняется содержание птицы в племенной сезон, ведь тогда стадо надо делить на группы и размещать по отдельности. Но, как говорится, любишь кататься — люби и санки возить.
Всю эту пернатую живность Александр Петрович доставал с большими сложностями в зоопарках, у любителей, ничего не жалея. Прибытка большого от своей коллекции не получает. Но не горюет, счастлив, что мечта сбылась.
Вместе с хозяином мы долго любовались павлинами. Их берегут в городе. Если, к примеру, они забредут на проезжую часть дороги, шофера приостанавливают машины. А залетят синие птицы слишком далеко — люди, даже незнакомые, торопятся сообщить о них хозяину. И все равно ни одной птице в своем дворе, будь она дикая или домашняя, крылья не подрезает. Где бы она ни гуляла, всегда возвращается домой, так ей тут хорошо.
Хотелось бы напомнить, что павлины, фазаны — птицы продуктивные. Это и естественно, ведь они принадлежат к семейству куриных. У павлинов еще одно ценное хозяйственное качество: они защитники картофеля, активно отыскивают и склевывают колорадского жука. То же самое качество многие приписывают цесаркам, однако Александр Петрович за своими этого не замечал.
Пока мы ходили по двору, стая павлинов возвратилась с огорода, словно они почувствовали, что о них речь ведем. Сели на ветки дуба высоко над нами.
— Летом они ночуют на этом дубе, но если зашли на ночь в сарай, жди дождя — точный барометр,— говорит Александр Петрович.
Оказывается, павлинов и фазанов и кормить не так уж сложно. С молодняком только недели две-три особая забота, а потом он переходит на общий для всего птичьего двора рацион, в котором очень много зелени.
Фазаны, как и павлины, быстро привыкают к своим хозяевам. Дочка Александра Петровича Таня часто заходит к фазанам и любит там покачаться на насестах, а птицы спокойны, будто не замечают этого. Вообще Таня чувствует себя хозяйкой на птичьем дворе. Приводит своих товарищей сюда и объясняет им как настоящий экскурсовод.
…Мы рассказали о двух встречах с увлеченными, творческими людьми, которые не только создали красоту у своего дома, на своем подворье, но и прививают любовь к родной природе своим детям и внукам, а значит оставят добрый след на земле.
Л. Исаченко, Г. Ленская
Еще не оценили
